Язык служит нам всегда!
(Статья написана около 10 лет назад, но, думается, многие положения её актуальны и сегодня...).
«В региональных СМИ развернулась полемика по поводу решения в начале 1970-х годов тотального перевода школ Бурятии на русский язык. Одни авторы считают это огромным упущением и вредом для бурятской нации. Другие, наоборот, восприняли такое решение властей как ответ на запрос времени, новых условий. Решение, мол, адекватное, многократно оправданное.
*****
Мы, пожалуй, последние представители поколения конца 1960-х годов, изучавших в школе бурятский язык в полном объёме. Преподавание основных предметов в начальных и средних классах велось на родном (бурятском) языке. И вот только в старших классах перешли на русский язык.
Понятно, что общались только на бурятском языке, и, как следствие, у нас была плохо развита русская разговорная речь. Хотя по уровню грамотности мы не отличались от других школьников в худшую сторону.
И произведения классиков русской литературы старались осваивать в полной мере. Помнится эпизод со сдачей вступительного испытания по русскому языку (поступал я в Ленинградский университет при очень высоком конкурсном отборе). Прочитал стихотворение классика русской литературы наизусть (!) на одном дыхании, хотя по заданию в экзаменационном билете нужно было воспроизвести текст из книги лишь вслух. Ясно, что акцент на вступительном испытании был жутчайшим. Тем не менее, проверяющие поставили высший балл, порекомендовав побольше читать классическую литературу, чтобы улучшить произношение на русском языке.
Вот почему я категорически не согласен с дискурсом автора Александры Васильевой в газете «Бурятия» от 29 апреля 2015 года: «В налаживающейся жизни страны конца 50-х, в 60-е годы появилась возможность отправлять детей послевоенного поколения на учёбу в вузах не только в ближние регионы, но и в центр, Москву, Ленинград. И вот там выпускники национальных школ Бурятии столкнулись с проблемой владения русским языком. Они оказались неконкурентоспособными в основном по этой причине. Косноязычно, еле-еле изъясняясь, многого добились бы? Далеко ушли бы от порога дома и кошар?» [Васильева А. Ещё раз о языке нашем… // «Бурятия», 29 апреля 2015 г., № 45. - С. 5].
Здесь налицо, как мне представляется, нарочито показное проявление превосходства человека над людьми, имеющими деревенское происхождение!
Ничего подобного у сельских парней и девчат в столичных вузах и в помине не было! Огромная тяга к знаниям, работоспособность, природный поразительный ум, умение налаживать контакт с людьми и инстинктивная чуткость делали их преуспевающими студентами. Им довольно легко было учиться, бывали, конечно, моменты, когда поднапрячься нужно, особенно на первых порах. По прибытии на новое место жительства у студентов из национальных республик, действительно, возникали трудности из-за плохого знания русского языка и недостаточного понимания вузовской системы обучения. Но такое бедственное положение длилось не долго, а только примерно до года. После года пребывания в столице студент догонял городских, а в середине учебы - даже выходил в лидеры.
«В 1960-е годы долго давились от смеха, кому довелось слушать исполнение бурятским певцом (не в обиду ему будь сказано) арии Ленского из оперы «Евгений Онегин». Артист не сумел доработать произношение, устранить речевой дефект, присущий носителю бурятского языка из глубинки» [см.: там же]. Над кем с такой надменностью отзывается «эксперт»? Речь, очевидно, идёт об «уникальном самородке», «серебряном голосе Бурятии» Абида Арсаланове, как называли его все, кому посчастливилось услышать певца в оперных спектаклях.
А как писали об артисте в одной из столичных газет в 1959 году во время декады бурят-монгольского искусства и литературы: «Певец отлично владеет данным вокальным материалом. Нежно, очень лирично прозвучала в его исполнении каватина «Медленно день угасал». И это притом, что певец не имел никаких дипломов о специальном образовании.
Если автор - знаток оперного пения, то должна была знать о неважном иногда иностранном произношении русских оперных певцов в прошлом. Некоторые итальянские партии отечественным оперным певцам давались нелегко. Но публика, тем не менее, искренне восхищалась пением и аплодировала им.
Не надо забывать, что вклад братьев из агинской бурятской деревни Абида и Аюша Арсалановых в развитие национального музыкального искусства поистине огромен и бесценен. Абида прославился как первый бурятский тенор, Аюша - как первый бурятский профессиональный дирижёр.
Александра Васильева далее пишет: «Перевод на обучение на русском языке исполнен по просьбе родителей» [см.: там же]. Да, была такая тяга некоторых родителей в деревнях перевести своих чад в так называемые «русские классы». Но я помню, что в «национальных» классах» успеваемость была выше, в них проводилось много разных интересных мероприятий.
«Плохо владеющему русским языком чиновнику трудно было добиться роста по карьерной лестнице», - продолжает сетовать автор [см.: там же]. Трудно согласиться с таким безоговорочным суждением. Как бы то ни было, несмотря на «речевой дефект, присущий носителю бурятского языка из глубинки», одному небезызвестному специалисту сельского хозяйства из нашей республики удалось добиться в жизни блестящего карьерного роста. Можно было бы привести и другие доказательства.
В качестве наглядной иллюстрации приведу такой пример. Выходцы из нашего небольшого чисто «бурятского» выпуска получили профессиональное образование, кроме Улан-Удэ, в Москве, Ленинграде, Иркутске, Чите, Якутске. Среди нас 6 педагогов, по 5 медработников и экономистов, 4 связиста, инженер-технолог лёгкой промышленности, лесовод, агроном, сотрудник правоохранительных органов, геолог, юрист, учёный-социолог. В нашем выпуске два заслуженных врача, заслуженный экономист, заслуженный деятель науки Республики Бурятия.
Бурятам издавна свойственно стремление к приобретению знаний, почтение к учёбе и учёности. Известно, что наш этнос находится на ведущих позициях по количеству образованных людей, по числу студентов на 100 человек населения занимал второе место тогда ещё в СССР. У меня сохранились статистические данные начала 1970-х годов: 49 - у евреев, 33 - у бурят, 28 - у грузин, 18 - у русских, 8 - у молдаван и т.д.
Из деревенской среды, из сельских школ (с преобладанием бурятского языка) вышло большинство известных поэтов, писателей, артистов, художников и учёных республики. Назову лишь нескольких докторов наук - выходцев из «заимок-гуртов» («кошар», как выговаривает А. Васильева): кижингинцев Дандара Сандитова, братьев Чимитдоржиевых, баяндаевцев Асалхана и Виталия Бороноевых, курумканцев Цыдебжаба Доржиева и Даша-Дондоба Очирова...
Я убеждён в том, что учёба в школах должна вестись, прежде всего, на национальной основе. Как высказывался один мудрец, природа человека может разливаться только по руслу, самой природой же созданному. Этим руслом называем родной язык. Поэтому первоначальное обучение, считаю, должно вестись именно на нём. Когда же ученик свободно овладеет родной речью, научится мыслить на родном языке, можно ждать положительных результатов от изучения им русского, а затем и других языков.
При обсуждении этих вопросов в средствах массовой информации накануне принятия решения в Народном Хурале Республики Бурятия я не раз отмечал огромную роль изучения родного языка в духовном становлении личности. Ни одна педагогическая доктрина не берётся давать правильное образование и воспитание человеку без помощи родного языка, ключа, посредством которого учитель может добраться до внутреннего мира ребёнка. Я считаю, что родной язык должен преподаваться в школах как самостоятельная и основная учебная дисциплина.
Слабой стороной организации учебного процесса при реформировании средней школы в республике в начале 1970-х годов стал отказ от обучения и воспитания детей на родном языке. В фундамент образования всё же должны быть положены национально-психологические факторы, связанные с обучением на материнском языке. Без оптимального решения этого узлового вопроса не может быть и речи об осмысленной постановке школьного дела в республике. Отлично понимая, какое значение для бурят имеет знание русского языка, в то же время полагаю, что его изучение должно было осуществляться обдуманно и без спешки. Бурятские дети сами стремились бы овладеть русской грамотой как необходимым средством приобщения к русской и мировой культуре. Однако для успешного обучения им были бы нужны не русские школы, а специальные, приспособленные к условиям их языковой ситуации.
Поэтому настоятельно рекомендую разумное, методически правильное и научно обоснованное сочетание системы преподавания учебных предметов в бурятских школах на двух языках - родном и русском при опережающем изучении родного. И считаю это единственно верным, разумным методом воспитания и обучения бурятских учеников.
Хорошо бы усилить ответственность бурятской семьи, прежде всего родителей, за овладение своим языком. Необходимо увязывать эти намерения с недопустимостью иждивенческого отношения к родному языку!
Существует сегодня проблема и в другом: как повысить уровень преподавания русского языка? Одна из главных задач - научить детей читать русскую классику. Нельзя забывать, что русский язык и литература формируют духовность и нравственность в России. Подрастающее поколение должно осознавать, как трудно общаться с людьми других национальностей без знания русского языка.
Язык служит нам всегда!».
Ц.Ц. Чойропов, доктор социологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РБ.
(Статья написана около 10 лет назад, но, думается, многие положения её актуальны и сегодня...).
«В региональных СМИ развернулась полемика по поводу решения в начале 1970-х годов тотального перевода школ Бурятии на русский язык. Одни авторы считают это огромным упущением и вредом для бурятской нации. Другие, наоборот, восприняли такое решение властей как ответ на запрос времени, новых условий. Решение, мол, адекватное, многократно оправданное.
*****
Мы, пожалуй, последние представители поколения конца 1960-х годов, изучавших в школе бурятский язык в полном объёме. Преподавание основных предметов в начальных и средних классах велось на родном (бурятском) языке. И вот только в старших классах перешли на русский язык.
Понятно, что общались только на бурятском языке, и, как следствие, у нас была плохо развита русская разговорная речь. Хотя по уровню грамотности мы не отличались от других школьников в худшую сторону.
И произведения классиков русской литературы старались осваивать в полной мере. Помнится эпизод со сдачей вступительного испытания по русскому языку (поступал я в Ленинградский университет при очень высоком конкурсном отборе). Прочитал стихотворение классика русской литературы наизусть (!) на одном дыхании, хотя по заданию в экзаменационном билете нужно было воспроизвести текст из книги лишь вслух. Ясно, что акцент на вступительном испытании был жутчайшим. Тем не менее, проверяющие поставили высший балл, порекомендовав побольше читать классическую литературу, чтобы улучшить произношение на русском языке.
Вот почему я категорически не согласен с дискурсом автора Александры Васильевой в газете «Бурятия» от 29 апреля 2015 года: «В налаживающейся жизни страны конца 50-х, в 60-е годы появилась возможность отправлять детей послевоенного поколения на учёбу в вузах не только в ближние регионы, но и в центр, Москву, Ленинград. И вот там выпускники национальных школ Бурятии столкнулись с проблемой владения русским языком. Они оказались неконкурентоспособными в основном по этой причине. Косноязычно, еле-еле изъясняясь, многого добились бы? Далеко ушли бы от порога дома и кошар?» [Васильева А. Ещё раз о языке нашем… // «Бурятия», 29 апреля 2015 г., № 45. - С. 5].
Здесь налицо, как мне представляется, нарочито показное проявление превосходства человека над людьми, имеющими деревенское происхождение!
Ничего подобного у сельских парней и девчат в столичных вузах и в помине не было! Огромная тяга к знаниям, работоспособность, природный поразительный ум, умение налаживать контакт с людьми и инстинктивная чуткость делали их преуспевающими студентами. Им довольно легко было учиться, бывали, конечно, моменты, когда поднапрячься нужно, особенно на первых порах. По прибытии на новое место жительства у студентов из национальных республик, действительно, возникали трудности из-за плохого знания русского языка и недостаточного понимания вузовской системы обучения. Но такое бедственное положение длилось не долго, а только примерно до года. После года пребывания в столице студент догонял городских, а в середине учебы - даже выходил в лидеры.
«В 1960-е годы долго давились от смеха, кому довелось слушать исполнение бурятским певцом (не в обиду ему будь сказано) арии Ленского из оперы «Евгений Онегин». Артист не сумел доработать произношение, устранить речевой дефект, присущий носителю бурятского языка из глубинки» [см.: там же]. Над кем с такой надменностью отзывается «эксперт»? Речь, очевидно, идёт об «уникальном самородке», «серебряном голосе Бурятии» Абида Арсаланове, как называли его все, кому посчастливилось услышать певца в оперных спектаклях.
А как писали об артисте в одной из столичных газет в 1959 году во время декады бурят-монгольского искусства и литературы: «Певец отлично владеет данным вокальным материалом. Нежно, очень лирично прозвучала в его исполнении каватина «Медленно день угасал». И это притом, что певец не имел никаких дипломов о специальном образовании.
Если автор - знаток оперного пения, то должна была знать о неважном иногда иностранном произношении русских оперных певцов в прошлом. Некоторые итальянские партии отечественным оперным певцам давались нелегко. Но публика, тем не менее, искренне восхищалась пением и аплодировала им.
Не надо забывать, что вклад братьев из агинской бурятской деревни Абида и Аюша Арсалановых в развитие национального музыкального искусства поистине огромен и бесценен. Абида прославился как первый бурятский тенор, Аюша - как первый бурятский профессиональный дирижёр.
Александра Васильева далее пишет: «Перевод на обучение на русском языке исполнен по просьбе родителей» [см.: там же]. Да, была такая тяга некоторых родителей в деревнях перевести своих чад в так называемые «русские классы». Но я помню, что в «национальных» классах» успеваемость была выше, в них проводилось много разных интересных мероприятий.
«Плохо владеющему русским языком чиновнику трудно было добиться роста по карьерной лестнице», - продолжает сетовать автор [см.: там же]. Трудно согласиться с таким безоговорочным суждением. Как бы то ни было, несмотря на «речевой дефект, присущий носителю бурятского языка из глубинки», одному небезызвестному специалисту сельского хозяйства из нашей республики удалось добиться в жизни блестящего карьерного роста. Можно было бы привести и другие доказательства.
В качестве наглядной иллюстрации приведу такой пример. Выходцы из нашего небольшого чисто «бурятского» выпуска получили профессиональное образование, кроме Улан-Удэ, в Москве, Ленинграде, Иркутске, Чите, Якутске. Среди нас 6 педагогов, по 5 медработников и экономистов, 4 связиста, инженер-технолог лёгкой промышленности, лесовод, агроном, сотрудник правоохранительных органов, геолог, юрист, учёный-социолог. В нашем выпуске два заслуженных врача, заслуженный экономист, заслуженный деятель науки Республики Бурятия.
Бурятам издавна свойственно стремление к приобретению знаний, почтение к учёбе и учёности. Известно, что наш этнос находится на ведущих позициях по количеству образованных людей, по числу студентов на 100 человек населения занимал второе место тогда ещё в СССР. У меня сохранились статистические данные начала 1970-х годов: 49 - у евреев, 33 - у бурят, 28 - у грузин, 18 - у русских, 8 - у молдаван и т.д.
Из деревенской среды, из сельских школ (с преобладанием бурятского языка) вышло большинство известных поэтов, писателей, артистов, художников и учёных республики. Назову лишь нескольких докторов наук - выходцев из «заимок-гуртов» («кошар», как выговаривает А. Васильева): кижингинцев Дандара Сандитова, братьев Чимитдоржиевых, баяндаевцев Асалхана и Виталия Бороноевых, курумканцев Цыдебжаба Доржиева и Даша-Дондоба Очирова...
Я убеждён в том, что учёба в школах должна вестись, прежде всего, на национальной основе. Как высказывался один мудрец, природа человека может разливаться только по руслу, самой природой же созданному. Этим руслом называем родной язык. Поэтому первоначальное обучение, считаю, должно вестись именно на нём. Когда же ученик свободно овладеет родной речью, научится мыслить на родном языке, можно ждать положительных результатов от изучения им русского, а затем и других языков.
При обсуждении этих вопросов в средствах массовой информации накануне принятия решения в Народном Хурале Республики Бурятия я не раз отмечал огромную роль изучения родного языка в духовном становлении личности. Ни одна педагогическая доктрина не берётся давать правильное образование и воспитание человеку без помощи родного языка, ключа, посредством которого учитель может добраться до внутреннего мира ребёнка. Я считаю, что родной язык должен преподаваться в школах как самостоятельная и основная учебная дисциплина.
Слабой стороной организации учебного процесса при реформировании средней школы в республике в начале 1970-х годов стал отказ от обучения и воспитания детей на родном языке. В фундамент образования всё же должны быть положены национально-психологические факторы, связанные с обучением на материнском языке. Без оптимального решения этого узлового вопроса не может быть и речи об осмысленной постановке школьного дела в республике. Отлично понимая, какое значение для бурят имеет знание русского языка, в то же время полагаю, что его изучение должно было осуществляться обдуманно и без спешки. Бурятские дети сами стремились бы овладеть русской грамотой как необходимым средством приобщения к русской и мировой культуре. Однако для успешного обучения им были бы нужны не русские школы, а специальные, приспособленные к условиям их языковой ситуации.
Поэтому настоятельно рекомендую разумное, методически правильное и научно обоснованное сочетание системы преподавания учебных предметов в бурятских школах на двух языках - родном и русском при опережающем изучении родного. И считаю это единственно верным, разумным методом воспитания и обучения бурятских учеников.
Хорошо бы усилить ответственность бурятской семьи, прежде всего родителей, за овладение своим языком. Необходимо увязывать эти намерения с недопустимостью иждивенческого отношения к родному языку!
Существует сегодня проблема и в другом: как повысить уровень преподавания русского языка? Одна из главных задач - научить детей читать русскую классику. Нельзя забывать, что русский язык и литература формируют духовность и нравственность в России. Подрастающее поколение должно осознавать, как трудно общаться с людьми других национальностей без знания русского языка.
Язык служит нам всегда!».
Ц.Ц. Чойропов, доктор социологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РБ.
1192