Определённое отношение к Александру Сергеевичу Пушкину имеет наша Бурятия. Например, связывает нашу республику с великим поэтом то, что здесь отбывали наказание его друзья-декабристы, прежде всего братья Вильгельм и Михаил Кюхельбекеры.
Что рассказал Александру Пушкину - Вильгельм Кюхельбекер, ссыльный его друг из Баргузина?
Вильгельм Карлович фон Кюхельбекер (1797-1846) - лицейский одноклассник и друг Пушкина по Царскосельскому лицею, декабрист.
С 1 февраля 1836 года по 28 сентября 1839 года находился декабрист Вильгельм Кюхельбекер на поселении в заштатном городе Баргузин Иркутской губернии (ныне село Баргузин Баргузинского района Бурятии).
Думаем, что для жителей Бурятии будет интересно узнать, что писал один из лучших друзей Пушкина - из баргузинской ссылки почти за год до гибели поэта.
Публикуем одно из писем Вильгельма Кюхельбекера - Александру Пушкину, которое датировано 12 февраля 1836 года (орфография сохранена):
«Вероятно, полюбопытствуешь узнать кое-что о Забайкалскомъ крае или Даурской Украйне, какъ въ сказкахъ и песняхъ называютъ ту часть Сибири, въ которой теперь живу. На первый случай мало могу тебе сообщить удовлетворительного, а еще менее утешительного. Во-первых, в этой Украйне холодно, очень холодно; во-вторых, нравы и обычаи довольно прозаические: без преданий, без резких черт, без оригинальной физиономии.
Буряты мне нравятся гораздо менее кавказскихъ горцевъ: рожи ихъ безобразны, но не на Гофманновскую стать, а на стать нашей любезной отечественной литературы, плоски и безжизненны.
Тунгусовъ я встръчалъ мало, но въ нихъ что-то есть; звъриное начало (le рrincipe аnimal) въ нихъ сильно развито и, какъ человъкъ-зверь, тунгусъ въ моихъ глазахъ гораздо привлекательнее расчетливаго, благоразумнаго бурята.
Русскiе (жаль, другъ Александръ, - а должно же сказать правду) здесь почти те же буряты, только безъ бурятской честности, безъ бурятскаго трудолюбiя. Отличительный порокъ ихъ пьянство: здесь пьютъ все, мужчины, женщины, старики, девушки; женщины почти болъе мужчинъ.
Здешнiй языкъ богатъ идioтизмами, но о нихъ въ другой разъ. Мимоходомъ только замечу, что простолюдины употребляютъ здесь пропасть книжныхъ словъ, особенно часто: "почто, но, однако"; далее, "облачусь" вместо "оденусь", "ограда" вместо "дворъ" еtс.
Метисы бываютъ иногда очень хороши: веришь ли? Я заметилъ дорогою несколько лицъ истинно греческихъ очерковъ; но что гадко: у нихъ, какъ у бурятъ, мало бороды, и потому подъ старость даже лучшие бываютъ похожи на старыхъ евнуховъ или самыхъ безобразныхъ бабушекъ.
Между русскими, здешними уроженцами, довольно белокурыхъ, но у всехъ почти скулы выдаются, что придаетъ ихъ лицамъ что-то калмыцкое.
Горы Саянскiя или, какъ ихъ здесь называютъ Яблонный хребетъ, меньше Кавказскихъ, но, кажется, выше Уральскихъ, и довольно живописны.
О Байкале ни слова: я виделъ его подъ ледяною бронею. Зато, другъ, здешнее небо безподобно: какая ясность! Что за звезды!».
На рисунке: В.К. Кюхельбекер.
Ц.Ц. Чойропов, член Общества краеведов Бурятии.
Что рассказал Александру Пушкину - Вильгельм Кюхельбекер, ссыльный его друг из Баргузина?
Вильгельм Карлович фон Кюхельбекер (1797-1846) - лицейский одноклассник и друг Пушкина по Царскосельскому лицею, декабрист.
С 1 февраля 1836 года по 28 сентября 1839 года находился декабрист Вильгельм Кюхельбекер на поселении в заштатном городе Баргузин Иркутской губернии (ныне село Баргузин Баргузинского района Бурятии).
Думаем, что для жителей Бурятии будет интересно узнать, что писал один из лучших друзей Пушкина - из баргузинской ссылки почти за год до гибели поэта.
Публикуем одно из писем Вильгельма Кюхельбекера - Александру Пушкину, которое датировано 12 февраля 1836 года (орфография сохранена):
«Вероятно, полюбопытствуешь узнать кое-что о Забайкалскомъ крае или Даурской Украйне, какъ въ сказкахъ и песняхъ называютъ ту часть Сибири, въ которой теперь живу. На первый случай мало могу тебе сообщить удовлетворительного, а еще менее утешительного. Во-первых, в этой Украйне холодно, очень холодно; во-вторых, нравы и обычаи довольно прозаические: без преданий, без резких черт, без оригинальной физиономии.
Буряты мне нравятся гораздо менее кавказскихъ горцевъ: рожи ихъ безобразны, но не на Гофманновскую стать, а на стать нашей любезной отечественной литературы, плоски и безжизненны.
Тунгусовъ я встръчалъ мало, но въ нихъ что-то есть; звъриное начало (le рrincipe аnimal) въ нихъ сильно развито и, какъ человъкъ-зверь, тунгусъ въ моихъ глазахъ гораздо привлекательнее расчетливаго, благоразумнаго бурята.
Русскiе (жаль, другъ Александръ, - а должно же сказать правду) здесь почти те же буряты, только безъ бурятской честности, безъ бурятскаго трудолюбiя. Отличительный порокъ ихъ пьянство: здесь пьютъ все, мужчины, женщины, старики, девушки; женщины почти болъе мужчинъ.
Здешнiй языкъ богатъ идioтизмами, но о нихъ въ другой разъ. Мимоходомъ только замечу, что простолюдины употребляютъ здесь пропасть книжныхъ словъ, особенно часто: "почто, но, однако"; далее, "облачусь" вместо "оденусь", "ограда" вместо "дворъ" еtс.
Метисы бываютъ иногда очень хороши: веришь ли?
Я заметилъ дорогою несколько лицъ истинно греческихъ очерковъ; но что гадко: у нихъ, какъ у бурятъ, мало бороды, и потому подъ старость даже лучшие бываютъ похожи на старыхъ евнуховъ или самыхъ безобразныхъ бабушекъ. Между русскими, здешними уроженцами, довольно белокурыхъ, но у всехъ почти скулы выдаются, что придаетъ ихъ лицамъ что-то калмыцкое.
Горы Саянскiя или, какъ ихъ здесь называютъ Яблонный хребетъ, меньше Кавказскихъ, но, кажется, выше Уральскихъ, и довольно живописны.
О Байкале ни слова: я виделъ его подъ ледяною бронею. Зато, другъ, здешнее небо безподобно: какая ясность! Что за звезды!».
На рисунке: В.К. Кюхельбекер.
Ц.Ц. Чойропов, член Общества краеведов Бурятии.
3545